• A
  • A
  • A
  • АБВ
  • АБВ
  • АБВ
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

Дважды два - три

Интервью директора ЦКЕМИ Т.В. Бордачева журналу "Профиль", посвященное российско-европейским отношениям

Елена Строганова

Россия поддерживает партнерские отношения со всеми ведущими европейскими странами, но ее отношения с Европой в целом хорошими не назовешь. Почему?

Европейский союз (ЕС) переживает не только экономический, но и политический кризис. Каковы шансы его преодолеть, какие последствия он будет иметь для отношений России и Европы и о чем лидерам следует поговорить на декабрьском саммите Россия — ЕС в Брюсселе, в интервью «Профилю» рассказал директор Центра комплексных европейских и международных исследований ВШЭ Тимофей Бордачев.

— Какими, на ваш взгляд, могут быть последствия кризиса для Европы — и кризиса экономического, и кризиса в отношениях между членами ЕС?

— Кризис может иметь как разрушительные, так и очистительные последствия. Если развитие пойдет по разрушительному пути, мы будем наблюдать усиление национализма в крупнейших государствах ЕС. Если по очистительному — то те же самые крупные государства смогут выработать модель, которая будет устраивать как их, так и малых участников интеграции. Говорить, что немцы должны взять все в свои руки — это абсурд, с этим никто в Европе не согласится, какими бы богатыми ни были немцы. Европейцы должны создать систему, способную помогать большим странам и защищать малые, но которая при этом не будет требовать от одних больше, чем они могут сделать, и не будет давать другим слишком много прав.

— У нынешних европейских лидеров есть понимание, что политическую составляющую Евросоюза нужно реформировать?

— Думаю, у них есть понимание того, что это проблема прежде всего политической солидарности. Сейчас, чтобы выигрывать выборы, они не могут отказываться от национального суверенитета, но только с расширением участия граждан можно спасти европейский проект. Идеальной схемой мне представляется создание некоего конвента народов Европы с прямыми выборами депутатов. Европарламент, к сожалению, стал местом борьбы партий и борьбы национальных интересов. Все дискуссии сводятся к тому, какая страна получит какой комитет.

— В октябре одиннадцать сильнейших стран — членов ЕС предложили реформировать Евросоюз, в том числе создать выборную должность президента. На ваш взгляд, такого рода реформа нужна, она поможет выйти из политического кризиса?

— Любое усиление федерализма и политической сплоченности, любое расширение участия граждан пойдет на пользу объединению. Чем больше граждане ЕС как единого образования будут участвовать в определении своей судьбы, тем будет лучше, потому что у политиков на национальном уровне сократятся возможности для манипуляции общественным мнением. Несмотря на то что сейчас идеи ускоренной федерализации представляются слишком оптимистичными, в долгосрочной перспективе это было бы хорошо.

— Как кризис может повлиять на отношения России и ЕС?

— Я считаю, что кризис открывает большие возможности для взаимодействия Евросоюза с Россией. Кризис скорректирует некоторое презрение ко всем остальным и чрезмерную уверенность Европы в своих силах, которая долгие годы была ей свойственна, и она будет более договороспособна. Но, думаю, эти возможности могут быть использованы не сегодня, не завтра, а только через несколько лет. Сейчас основным препятствием для дальнейшего сближения являются внутренние структурные проблемы каждого из партнеров. Для России такой проблемой является достижение страной определенного уровня, после которого должны произойти либо качественная трансформация, либо стагнация. Сейчас мы можем видеть признаки движения в обоих направлениях, и эта ситуация ограничивает возможность выбора во внешней политике. Но решимость, с которой российское руководство борется за установление безвизового режима с Европейским союзом, внушает большой оптимизм. Если выражаться цинично, политические руководители должны дать народу хлеба и зрелищ. Хлебом мы обеспечены, а наилучшим зрелищем является возможность поездки в Европу. Эта линия Владимира Путина совершенно оправданна как с внутриполитической, так и внешнеполитической позиции. Потому что ничто так не открывает страну и не делает людей более свободными, как возможность беспрепятственного передвижения. Это тем более оправданно, что на сегодня визы уже отменены почти со всеми странами Латинской Америки, с Турцией, Израилем и другими.

— Но недавно, после очередной остановки переговоров по облегчению визового режима, Россия восстановила визы для летных экипажей. Допустимы ли такие шаги, если мы декларируем стремление к сближению?

— Есть такая пословица: выяснение отношений в семье лучше молчания. Россия сделала много шагов навстречу Европе — существует беспрецедентный режим посещения Санкт-Петербурга (для приезжающих на пароме на три дня визы не требуются. — «Профиль» ), были отменены визы для экипажей, порядок выдачи виз в целом не такой уж сложный. Поэтому Россия была вправе ожидать, что наши европейские друзья будут более конструктивны. Другое дело, что, несмотря на стратегически верный курс на отмену виз, пока ситуация выглядит забавно, даже парадоксально: если посмотреть на соглашения с Турцией или странами Латинской Америки, там сначала визы отменили для туристов и бизнесменов. В ЕС первыми кандидатами стали чиновники — то есть, несмотря на колоссальные деловые и культурные связи, отношения остаются в основном бюрократическими. Бюрократы обеих сторон пока существенным образом обеспечивают свои собственные интересы.

— В последние годы Россия успешно развивает отношения с Германией, Францией, Италией. Упор на двусторонние отношения может привести к успеху в ЕС?

— Я не думаю, что эта модель выстраивания отношений имеет будущее. Модель сближения России и Германии, о которой часто говорят, неизменно будет вызывать подозрения Польши, Украины и Франции. Да и сама Германия не может выступать достаточно сильным партнером. Пусть уровень доверия между странами высок и экономические отношения развиваются прекрасно, Германия достаточно слаба в политическом плане.

— То есть России надо сосредоточиться на работе с Брюсселем?

— Сейчас имеет смысл делать то, что мы делаем — поддерживать максимально хорошие связи с максимально большим числом стран ЕС. Роль Брюсселя пока вспомогательная. Сейчас Брюссель и европейская демократия как единый центр не способны к проведению собственной политики, потому что на них давят страны-члены.

— Почему сумма положительных отношений с отдельными странами ЕС не дает общего эффекта?

— Потому что ЕС создан, чтобы усиливать каждую из стран. Там, где у России и ее партнеров все хорошо и интересы совпадают, они могут договориться обо всем без всей остальной Европы, а там, где есть проблемы, где трудно, европейцам нужна дополнительная дубинка, именно поэтому сумма отношений с ЕС в целом существенно меньше суммы отношений с его слагаемыми. Для Франции и Германии репутация Брюсселя гораздо менее важна, чем собственная, поэтому сложные вопросы передаются в ведение Брюсселя и там буксуют.

— В декабре лидеры России и ЕС в Брюсселе проведут очередной саммит. Что надо обсудить на нем, чтобы отношения смогли выйти на новый уровень?

— К сожалению, сейчас ни та, ни другая сторона не имеют аппетита переводить отношения на новый уровень.

Но если бы у них было желание поговорить о чем-то серьезном, то можно было бы вернуться к инициативе 2009 года — сотрудничеству во внешней политике и безопасности. Если исключить Сирию, то позиции России и ЕС по Ирану, Северной Корее и другим вопросам гораздо ближе, чем позиции России и США. Стороны могли бы также договориться о взаимодействии в Азиатско-Тихоокеанском регионе в контексте ухудшающихся отношений США и Китая. Что же касается остального, то надо продолжать обсуждать вопрос отмены виз. Другого пути нет.

— А вечные вопросы вроде прав человека или Третьего энергопакета есть смысл обсуждать?

— Один из наиболее сложных аспектов отношений — это то, что эти вопросы идут через запятую. Нельзя такие вещи ставить в один список. Всеядность вредит доверию. К тематике прав человека надо относиться очень осторожно, а на саммитах мы видим, как энергетика, права человека и запрет на импорт овощей идут через запятую. Надо было бы разделить эти вопросы, чтобы вести по ним более серьезный разговор, что могло бы привести к большему результату.

— Может быть, чтобы наладить отношения с Европой, России надо сделать окончательный европейский выбор?

— В XXI веке невозможно жить в одном углу, надо перестать загонять себя в ситуацию выбора — либо мы с Европой, либо с Азией. Мы должны быть и с теми, и с другими. При этом я считаю, что и философия моста, соединяющего Европу и Азию, Запад и Восток, нам не очень подходит. Россия должна быть не мостом, а равноправной частью взаимодействия между рынками. Отношения России и ЕС не пострадают, если Россия переориентирует экспорт в Азиатско-Тихоокеанский регион, и только улучшатся, если Россия привлечет ЕС к проектам на Дальнем Востоке.

Профиль, 19 ноября 2012 г.