Перезагрузка, разрядка или преодоление?

На протяжении 2006-2008 годов недовольство старого Запада изменением соотношения сил не в его пользу, помноженное на жесткое переигрывание Москвой правил игры, навязанной ей в годы ее слабости и хаоса, вело к росту напряженности. Начало попахивать новой, хотя бы и фарсовой «холодной войной».

На протяжении 2006-2008 годов недовольство старого Запада изменением соотношения сил не в его пользу, помноженное на жесткое переигрывание Москвой правил игры, навязанной ей в годы ее слабости и хаоса, вело к росту напряженности. Начало попахивать новой, хотя бы и фарсовой «холодной войной».

Под этим ростом была и более глубокая причина. 20 лет тому назад, после падения Берлинской стены и последовавшего развала социалистического лагеря, Россия и старый Запад объявили «холодную войну» законченной. И говорили об общей победе над военной конфронтацией и коммунизмом, которые ее и порождали. Объявить-то объявили, но ядовитые корни конфронтации не выдернули, оставив ее неоконченной.

А затем Запад стал переигрывать всем очевидную договоренность — негласное, но широко распространенное понимание, что в «холодной войне» не было победителей и побежденных. Но скоро это понимание стало нарушаться, а Запад начал вести себя как победитель, диктующий условия.

Рост напряженности докатился до малой войны в Южной Осетии. По сути, непрямой, но военной конфронтации между Москвой и Вашингтоном. Несколько дней после ее начала казалось, что новая «холодная война» будет развязана. Но старые европейцы все-таки решили, что она им не нужна, и выступили посредниками в конфликте, а начавшийся вскоре мировой финансово-экономический кризис и вовсе задвинул эту новую «холодную войну» на задворки.

Администрация Барака Обамы, действуя в ситуации форс-мажора, провозгласила курс на «перезагрузку» российско-американских отношений. Отдадим должное: для этого было необходимо проявить известное политическое и интеллектуальное мужество на фоне разногласий и инерции негативного отношения к России, которые накапливались в США. Новая американская администрация намекнула на возможность откладывания, если не отказа от развертывания систем ПРО в Европе. Тоже нелегкий шаг, оставляющий в унизительном положении тех, кто стремился потрафить предыдущей администрации. Российское руководство, у которого список претензий к США гораздо длиннее американского, а недоверие еще глубже, ответило на американскую инициативу положительно. Это был тоже нелегкий шаг.

Американцы предложили и механизм «перезагрузки» — по-старому «разрядки» отношений — сокращение стратегических наступательных вооружений. Россия с удовольствием поддержала эту инициативу. Последовала серия взаимных позитивных сигналов и контактов. И вот в первые дни апреля в кулуарах лондонской «двадцатки» состоится встреча российского и американского президентов. Она и должна послужить формальному началу «перезагрузки».

Не буду гадать о результатах саммита. Его параметры уже во многом согласованы. Может произойти и чудо. Два молодых президента имеют шанс пойти дальше заготовок и начать не «перезагрузку», а реальную перестройку двусторонних отношений, нацеленную на окончательное преодоление наследия «холодной войны».

Поделюсь своим видением такого прорыва в конце статьи.

Но вначале о более вероятном сценарии — просто о «перезагрузке». О его плюсах и минусах. Плюс велик и очевиден. И заведомо перевешивает минусы. Если, разумеется, не полагать, что плохие российско-американские отношения заведомо хороши, так как позволяют сваливать на США собственные проблемы и объявлять всех, кто открыто говорит о трудностях и просчетах, не только оппозиционерами, но даже и американскими агентами. Я не разделяю подобной логики и считаю, что корректные, а лучше конструктивные отношения со все еще самой могущественной страной мира полезны.

Во-первых, потому, что плохие отношения с США априори ослабляют наши позиции визави третьих держав, будь то европейские страны или КНР.

Во-вторых, потому, что такие отношения мешают очевидно необходимому сотрудничеству в решении многих важных проблем — в предотвращении распространения оружия массового поражения или в разрешении ближневосточного конфликта. Наконец, в недопущении сползания мира к хаосу, порождаемому беспрецедентным в истории наслоением тектонических сдвигов на мировой геополитической карте.

Полагаю, что мы можем позволить себе пойти на создание более корректных отношений с Америкой. В последние годы мы сумели доказать, что наша страна — не СССР поздних 1980-х или Россия 1990-х, сдававших почти все, что можно, в надежде на благодарность или задиристо на словах упиравшихся, но потом все равно сливавших.

Беспокоят предлагающиеся методы «перезагрузки» — преимущественно через сокращение стратегических поступательных вооружений. Можно и нужно сокращать излишние, устаревшие или слишком дорогие системы. Еще важнее — сохранить и модернизировать сам режим ограничения и сокращения вооружений. Его целенаправленно хотела разрушить предыдущая американская администрация, но, похоже, не успела. А он нужен для устранения излишних подозрений и для восстановления доверия. Но сокращать стратегические ядерные вооружения чуть ли не вдвое, а то и больше, как предлагают некоторые американские эксперты, пока вредно.

Во-первых, потому, что мир угрожающе нестабилен. В нем происходят быстрые экономические и геополитические сдвиги. Не раз писал, что теоретически ситуация является предвоенной. Хуже, чем, скажем, перед августом 1914 года, началом Первой мировой войны. Если бы не дамоклов меч ядерного оружия, отрезвляющего и цивилизующего политиков. Такое влияние ядерного фактора ослабло в прошлое десятилетие. И, помимо обычных периферийных войн, мы получили две масштабные агрессии: НАТО против Югославии и США с союзниками против Ирака. Так что пусть уж пока ядерный дамоклов меч висит явно и зримо. Тем более что реального отказа от ядерного оружия пока в принципе не просматривается.

Во-вторых, потому что общепризнанная, в том числе и Россией, аксиома о том, что важнейшим условием нераспространения ядерного оружия являются глубокие сокращения арсеналов России и США, аксиомой не является. А есть лишь широко распространенное заблуждение. Неядерные страны стремятся к получению ядерного оружия в расчете на увеличение своего международного веса и престижа. И еще более — стремясь обеспечить свою безопасность. И после ударов по безъядерным Белграду или Багдаду такое стремление только усилилось.

В-третьих, любые американские предложения о глубоких сокращениях, и тем более о стремлении к ядерному «нулю», способны только усилить недоверие. Даже если призывы чистосердечны, порождены моральными соображениями, они будут порождать подозрения, например в том, что, стремясь к уменьшению веса ядерного оружия в политике, США пытаются сделать более весомым свое превосходство в обычных вооружениях, которое в нынешних условиях в большинстве случаев практически неиспользуемо.

Существует и опасность, что переговоры о серьезных и глубоких сокращениях ядерных потенциалов ремилитаризируют отношения между двумя ядерными сверхдержавами. К сожалению или к счастью, и в США, и в России носители старого мышления еще живы и готовы с энтузиазмом возобновить игры с подсчетами боезарядов, забрасываемых весов, контрсиловых способностей ядерных сил. (К счастью, потому что многие из этих специалистов — мои уважаемые коллеги и даже добрые друзья. — Прим. авт.)

Идти на возобновление переговоров надо. Пока другого очевидного инструмента выправления отношений нет. Но делать это стоит крайне осторожно. Поначалу стоит просто продлить действие существующих договоров, особенно в части проверки и открытости. Затем договориться о существенных, но скромных сокращениях, процентов на десять — двадцать.

Если же действительно нужно подать добрый сигнал мировому сообществу, стоит и нужно начать согласованные, по-настоящему глубокие — в разы — сокращения так называемых тактических ядерных боезарядов. Их в арсеналах обеих стран просто несуразно много — несколько десятков тысяч. Хотя для любых мыслимых целей нужно несколько сотен. Они же являются наиболее опасными с точки зрения возможного хищения, попадания в руки террористов. Сокращениями этих вооружений мы практически не занимались. Руки не доходили. К тому же для США, которые диктовали моду в ядерной сфере, они не так опасны. Тактические ядерные боезаряды — «оружие поля боя» — по определению не могут быть использованы на территории США.

Если начнем договариваться, появится возможность создания совместных или координированных систем ПРО, но не глобальных, а региональных, прикрывающих Европу, Россию, другие страны на случай появления новых ядерных держав.

Запустив механизм «перезагрузки» с помощью возобновления ограничения и сокращения ядерных вооружений, можно будет, нарастив доверие, сближать политику в сфере понуждения и принуждения потенциальных распространителей ядерного оружия. И заняться в конструктивном духе сотрудничеством в решении крайне насущных проблем — климата, продовольствия, энергетики, нехватки питьевой воды. Список можно продолжать долго. Легче будет сближать и подходы в выработке новой архитектуры управления мировыми финансами и экономикой. Тем более что углубляющийся кризис заставит искать пути такого сближения. Ну а теперь о программе максимум — об окончательном преодолении наследства «холодной войны», выкорчевывании ее оставшихся корней.

Для этого нужны договоренности о движении к двум целям.

Во-первых, к созданию новой системы коллективной безопасности для евроатлантики. Между индивидуальными странами, включая, разумеется, США, или между НАТО и ОДКБ с подключением государств, находящихся в «серой зоне», за которую идет борьба, будь то Украина, Грузия или страны Центрально-Азиатского региона. С де-факто остановкой расширения НАТО, ставшего основным источником возрождения недоверия, раскола или даже военной опасности в Европе.

Во-вторых, к созданию союза между Россией и ЕС, Союза Европы. Опять же с подключением государств совместного соседства. Той же Украины или Турции. Союза, который включал бы в себя общее экономическое пространство, единый энергетический комплекс, свободное движение людей.

Не знаю, смогут ли два молодых президента, лидеры других государств, собирающиеся в Лондоне, договориться о чем-то подобном уже сейчас, в условиях кризиса. Но очень хотелось бы, чтобы договорились.

// Опубликовано в РГ (Федеральный выпуск № 4879) от 1 апреля 2009 г.