Интервью с Н. Б. Помозовой для проекта ЦКЕМИ «Амбивалентность отношений ЕС и КНР в условиях современной трансформации миропорядка»
Центр комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ продолжает реализацию проекта «Амбивалентность отношений ЕС и КНР в условиях современной трансформации миропорядка», в рамках которого предусмотрена серия интервью с экспертами в области китайско-европейских отношений. Наш первый эксперт – Наталья Борисовна Помозова, член Президиума Совета по внешней и оборонной политике, Доцент кафедры современного Востока Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ), доктор социологических наук.
- Как Китай воспринимает современный Евросоюз? Для Пекина это надежный партнер или все же потенциальный соперник? И если верно последнее, то это актор, который выступаетсамостоятельно или в основном подчиняется позиции Соединенных Штатов Америки?
Конечно, Китай заинтересован в сотрудничестве с Евросоюзом – особенно с его наиболее развитыми экономиками. Если посмотреть на географию глобальной инициативы “Один пояс, один путь”, то она устремляется именно в Европу. Есть и менее заметные факторы, например, формирование современного внешнеполитического дискурса Китая, которые свидетельствуют о том, что страны Евросоюза занимают важное место во внешнеполитической стратегии КНР. Так, Сообщество единой судьбы человечества – формирование этой глобальной концепции, главной глобальной внешнеполитической концепции Китая, явно испытало влияние европейских мыслителей, например, Жозефа Эрнеста Ренана и Отто Бауэра. Иными словами, Китай старается выстраивать дискурс таким образом, чтобы он был понятен европейцам. Насколько это получается у Китая, это другой вопрос, но такие попытки присутствуют.
Еще один не вполне очевидный, но очень значимый фактор – это ключевые кадры одного из главных внешнеполитических ведомств Китая, международного отдела ЦК КПК. Если посмотреть на биографии заведующих Международным отделом и их заместителей, то за последние двадцать лет их количественное превосходство сместилось в пользу европеистов – тех, кто получал образование и работал в странах Западной Европы. Не стал исключением и назначенный в 2022 г. на должность заведующего МО ЦК Лю Цзяньчао, который изучал международные отношения в Оксфорде. Это свидетельствует о расстановке приоритетов во внешнеполитическом курсе партии и государства.
Примечательно, кстати, что в отличие от Международного отдела, во втором важном внешнеполитическом ведомстве – МИД Китая – кадры подбираются несколько по другому принципу, и они явно направлены на угрожаемое направление – на США. В частности, все четыре министра иностранных дел, начиная с 2003 г. до настоящего времени, имели опыт работы в США: Цинь Ган до назначения министром вообще был послом в Вашингтоне. Китай не хотел бы рассматривать Евросоюз как соперника. Это Брюссель, не скрывая своей позиции, официально называет КНР экономическим конкурентом и системным соперником, продвигающим альтернативные модели управления. Вместе с тем, и надежным партнером Китай, разумеется, Евросоюз не считает по понятным причинам: потому что ЕС тесно связан с США и в военном плане, и в экономическом – здесь, надо сказать, Китай тоже преуспел. И самое главное: в идеологическом и ценностном поле Брюссель и Вашингтон играют в одной команде. Китай, естественно, прекрасно это понимает и старается выстраивать диалог со странами объединения один на один, соблазняя их выгодами от двустороннего сотрудничества. Одной из примет XXI века стала глобальная конкуренция Пекина и Вашингтона за международное лидерство. Противостояние происходит в разных областях, в том числе и в дискурсивном поле, о котором сейчас много говорят, и, опять же, в Китае глубоко изучают этот вопрос. Труды французского философа Мишеля Фуко там весьма популярны.
Но если говорить о более практических аспектах, то стоит упомянуть современные технологии. Передовые в этом отношении страны Евросоюза могли бы быть очень полезны Пекину с учетом того, что Вашингтон всячески пытается сдерживать китайский прогресс на этом направлении, его технологическое развитие.
Одновременно мы видим настороженное отношение Брюсселя, его тревога растет. Надежды на вестернизацию азиатского гиганта не оправдались. Сегодня можно констатировать, что они исчезли. Наверное, было бы чрезмерным упрощением говорить о подчинении Евросоюза Вашингтону, однако общность взглядов по ключевым вопросам международной повестки очевидна, поэтому Пекину приходится непросто в части налаживания сотрудничества с Евросоюзом на выгодных для него условиях.
- Вы упомянули ряд факторов, например, риторика Брюсселя, близость идеологических позиций Евросоюза и США, которые могут негативно отразиться на динамике китайско-европейских отношений. Что ещё может быть отнесено к подобным факторам?
В первую очередь – это вопросы демократии и прав человека, которые долгое время были традиционным дискурсивным досье Запада. Тема прав человека в течение нескольких десятилетий остается константой дискурса Запада по отношению к КНР и используется им как инструмент давления на это азиатское социалистическое государство. Но вот мы наблюдаем, как Китай пытается перехватить инициативу и продвигать собственный дискурс по данной проблематике. Он оспаривает монополию Запада на понятие демократии, например, и сейчас происходит очень интересный процесс: Пекин постепенно переходит с оборонительных позиций на наступательные. В процессе осмысления прав человека Китай проделал долгий путь - от разрешения в 1991 г. западным наблюдателям посещать КНР и выпуска специализированной Белой книги, в первом же тираже которой признавались принципы и цели Устава ООН, до создания крупной неправительственной организации - Китайского общества исследования прав человека - и участия в международных соглашениях по данной тематике. Эти успехи, к слову сказать, признаются экспертами на Западе.
Критика в отношении Китая не утихает, но аргументы слабеют. Ощущается некоторое непонимание, почему Китай, превратившийся из бедной слабой страны во вторую по величине экономику мира, не проводит политических реформ, потому что такие надежды изначально, конечно, в странах Запада присутствовали. С этим фактом на Западе смирились, иллюзии, как я уже сказала, исчезли, но непонимание, на мой взгляд, осталось.
Сейчас, конечно, качественная экспертиза, знания о Китае, очень важны не только для России, но и для стран Евросоюза, поскольку мы наблюдаем проникновение китайских идей в документы ООН, наделяющие такие нормы и принципы как верховенство закона, права человека, демократия, новой, китайской спецификой, китайскими особенностями, и вести диалог, в том числе по этим вопросам, без фундаментального понимания Китая как минимум не конструктивно.
Eще один актуальный фактор - это позиция по украинскому кризису. Запад пытается давить на Пекин, который занял прагматичную позицию. Но это плохо получается с учетом того, что Китай достаточно самостоятельное государство, для того чтобы действовать в собственных интересах.
- Благодарю. Буквально несколько лет назад шли активные переговоры между Евросоюзом и Китаем по заключению инвестиционного соглашения, но в конечном счете оно было заморожено. Какие причины привели к подобной развязке событий? Стоит ли ожидать изменения позицииЕвропейского союза по данному вопросу, ведь именно со стороны Брюсселя исходила инициатива по прекращению переговоров и не воплощению данного проекта в жизнь? Какие условия в таком случае может выдвинуть КНР, чтобы возобновить переговоры уже со своей стороны?
Формальной причиной, как мы знаем, стало введение Китаем контрсанкций в отношении депутатов Европарламента: здесь опять фигурирует вопрос прав человека, в данном случае – уйгуров. Очевидно, что это стало лишь поводом. Ценности и права человека очень удобно использовать в качестве формального обоснования политических решений. Понятно, что Брюссель обеспокоен растущей экономической и, главным образом, технологической мощью Китая. Вопросы технологий, искусственного интеллекта, норм и границ его использования, постепенно выходят на передний план и становятся важным, если не ключевым, атрибутом глобального лидерства. И Евросоюз, разумеется, находится в американском лагере. Пока, на мой взгляд, нет предпосылок к изменению позиции Брюсселя по вопросу всеобъемлющего инвестиционного соглашения. Глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен не так давно прямо заявила о том, что соглашение утратило актуальность, и она выступала с критикой позиции Пекина по украинскомукризису, которая, очевидно, Евросоюз не устраивает, но вряд ли можно предположить, что Пекин поддастся на такой шантаж с идеологическим подтекстом. В общем, пока света в конце тоннеля инвестиционного соглашения не просматривается.
- Вы уже упоминали, что активность Китая иногда беспокоит Евросоюз. Одним из примеров можно назвать инициативу «14+1», которая была запущена в 2012 году. В 2021 году проект покинула Литва, в 2022 – Эстония и Латвия. С какими последствиями может столкнуться «14+1» уже в условиях, когда три страны решили покинуть данный формат сотрудничества с Китаем?
Когда в 2012 году этот механизм был запущен, отношения Китая и Евросоюза развивались по восходящей, и 11 стран ЕС и 5 балканских государств этот проект поддержали, и к тому моменту все они подписали меморандум о взаимопонимании с Китаем по сотрудничеству в рамках инициативы «Один пояс, один путь». Но со временем ситуация изменилась: изменилась ситуация в мире, в целом, и тревога Евросоюза в отношении Китая и его мирного возвышения стала расти. Со временем структура стала восприниматься в Евросоюзе как попытка Китая действовать в обход Брюсселя, который рассматривает КНР как системного соперника. Думаю, что решение Литвы, Эстонии, Латвии можно рассматривать как желание показать Брюсселю приверженность принципам Евросоюза, который последовательно выступает за единую позицию своих стран в отношении Китая – это такая демонстрация политических приоритетов. Чехия, например, открыто критикует политику КНР. Румыния тоже проводит экономическую политику отмежевания от китайских проектов. Примечательно, что Польша, напротив, не хочет терять преимущества от сотрудничества с Китаем, и президент Анджей Дуда прилетел в Пекин в 2022 году на открытие Олимпийских игр. И, конечно, он использовал этот момент для того, чтобы обсудить перспективы реализации совместных проектов. Представляется, что в будущем механизм «14+1» не будет характеризоваться высокой эффективностью, но едва ли это можно увязать с выходом из него стран Прибалтики. У участников этого механизма, сперва казавшегося многообещающим, постепенно теряется к нему интерес. С одной стороны, растет разочарование от несбывшихся надежд, когда замах был на рубль, а удар на копейку. А, с другой стороны, имеет место общая политика – политическая линия Брюсселя направлена на единство стран Евросоюза в отношении осторожного сотрудничества с Пекином. Поэтому думаю, что сложно будет Пекину дальше реализовывать свои цели в данном формате.
- И мы переходим к заключительному вопросу. Вы упомянули, что в проекте «14+1» также принимают участие балканские страны, некоторые из которых еще не являются членами Европейского Союза. Каковы перспективы дальнейшего сотрудничества у стран Западных Балкан с Китаем? И способна ли внешнеполитическая активность Китая в этом регионе создать для них такую альтернативу, в условиях которой эти государства откажутся от процесса интеграции в Евросоюз?
Китай, безусловно, заинтересован в наращивании своего присутствия на Балканах. Прежде всего ввиду географического расположения этого региона, которая делает его ключевым транзитным коридором в рамках глобальной инициативы «Один пояс, один путь» и открывает доступ на рынки Западной Европы, важные для Китая. К тому же, сами по себе балканские страны - это неплохой рынок для китайских товаров. Те из них, которые не входят в Евросоюз, более свободны в диверсификации своих внешних контактов. Пекину с ними, безусловно, проще работать. Главным партнёром Китая в регионе является Сербия, страна-кандидат на вступление в ЕС. С ней реализуется более 60, если я не ошибаюсь, совместных проектов. И КНР для Сербии является важнейшим торговым партнером, хотя там присутствует дисбаланс, как и в случае с другими странами региона: импорт из Китая значительно превалирует над экспортируемыми товарами. Пекин сильно помог правительству Сербии в острый период кризиса, связанный с пандемией COVID-19 и зарекомендовал себя в качестве надежного партнера. Поэтому позиция Сербии в отношении внешнеполитического и внешнеэкономического сотрудничества достаточно прагматична и сводится к тому, что нужно искать баланс.
В целом китайские инвестиции привлекательны для экономики Балкан, испытывающей трудности. Что же касается вопроса о том, может ли сотрудничество с Китаем замедлить процесс евроинтеграции тех стран, которые еще не входят в Евросоюз, думаю, что да. Брюссель, возможно, не скажет напрямую: «Выбирайте: либо Китай с его сердцевинными социалистическими ценностями и порядком, не основанным на наших правилах, либо членство в Евросоюзе» - но подведёт к такой ситуации, при которой страны окажутся именно перед таким выбором. В качестве механизма давления здесь могут использоваться экологические стандарты, финансовая транспарентность и прочие факторы. Но в случае отсутствия активной политики Брюсселя на балканском направлении, эти страны могут со временем сами потерять интерес к евроинтеграции и искать альтернативные пути для своего развития.
Беседовал стажёр-исследователь ЦКЕМИ Рыжкин Егор.